"Человек что-то испытал, теперь он ищет соответствующую историю, нельзя, кажется, долго жить, что-то испытав, если испытанное остается без всякой истории, и подчас я представлял себе, что у кого-то другого есть точная история того, что испытал я... " Frisch, Max: Mein Name sei Gantenbein.
“В это время мы гостили на земле…”
Автор идеи: В.Ю. Авторы: Е.А., NATA, Е.Ю., Т.М., A.A. ©2005-2009
Тишина. Темнота. Она. Она идёт на встречу. Она освещает темноту. Она ближе. Она рядом. Вот она стоит напротив и внимательно смотрит на меня. И не понятно, о чём она думает. Она просто смотрит. Глаза её печальны. Я плачу. Я касаюсь её глаз. Она покорно их закрывает. В них нет доверия. В них нет чувства. В них печаль и готовность принять всё. Я провожу рукой по её волосам. Я легонько касаюсь её губ, подбородка. Всё та же печаль. Но я плачу. Мне хорошо рядом с ней. Мне надо быть с ней. Я без неё призрак. Я касаюсь её щеки. Опять провожу по волосам. Пытаюсь улыбнуться. Глаза её печальны. Я знаю эту печаль. Я её понимаю. Я хочу её обнять, прижать к себе и больше не отпускать. Но я знаю, отпускать придётся. А от этого печаль будет глубже и от глаз останется одна печаль…
-Эй!
Я резко оборачиваюсь и сквозь пелену слёз вижу людей. Много людей. Когда я поворачиваюсь обратно впереди только темнота и тишина. Я кричу. Или вою. Громко…
В пору вставлять звукопоглощающие панели,- первое, что приходит мне в голову, после пробуждения от собственного крика. Но это лучше чем с этим криком внутри засыпать. 4 часа утра.… Говорят, утренний сон менее буйный. Иногда это похоже на истину.
-Привет, шеф!
-Привет!
-Как прошли выходные?
-А они уже прошли? Шучу. Нормально. Всё ok.
-Ну, тогда, удачного дня, шеф!
-Спасибо!
Наверно, я уже всех достал своим ужасным настроением по утрам. Но ничего не могу с собой поделать: ночные мультики меня в конец доконали. Голова последнее время отходит только к полудню и то, только после граммов сто коньяка… А где сто грамм, там и другие сто… Хотя, какая разница.
-Здравствуй, Света. Мне кто-нибудь звонил?
-Нет, шеф! Ой, здравствуйте!
-Прекрасно выглядишь!
-Спасибо. Кофе?
-Да. Как обычно.
Как обычно - это чашка крепкого кофе, 50 грамм коньяка, 2 шарика Эльдорадо и плитка Алёнки. В кабинете было уже проветрено и это немного подняло настроение (как мало иногда надо для этого гнусного настроения). Я бросил пиджак на спинку кресла, ткнул комп и уставился в окно. На улице цвела сирень, листья соревновались в росте, всё пыжилось скорее вытянуться, повернуться к солнцу, занять лучшее место. Но запах весеннего утра был необыкновенный. Это запах прекрасной юности. Потом этот запах растворится в ароматах зрелости. Потом начнут косить траву, и мир постареет. Постареет и запах. Но он ещё будет манить ароматом сена и пряной травы. Потом природа морозами выстудит все запахи. Наступит смерть, чтобы весной родился новый запах. Но какой запах у ребёнка? Тонкий, тёплый, родной. Его хочется усилить. Добавить ароматов. И природа его сдабривает, доводя в апогее до вот этого запаха, который сейчас за окном щекочет ароматом сирени, липким запахом молодой листвы и миллиардными оттенками самой природы, вновь юной и счастливой этим.
-Шеф?
Я невольно вздрогнул:
-А, Света. Спасибо, тебе, большое.
-Опять плохо спали?
-Света, если опять длится уже почти год – это пора принимать за норму. Посему не плохо, а нормально.
-Ясно. Я Вам ещё нужна?
-Конечно, нужна! А ты что уже заявление написала? - попытался пошутить я.
На что Света кисло улыбнулась и закатила глаза.
-Ладно, извини. Нет. Пока не нужна. Ещё раз спасибо.
-Не за что. И осторожно с кофе.
-!?
-Он горячий! – и она удалилась.
А я тупо уставился на поднос. Потом медленно перевёл глаза на стол. На столе стояла фотография в рамке. Та же печаль. Те же глаза. Те же волосы. Такая же недоступность. Вот поэтому, сначала коньяк + 2 шарика, а уже потом, обжигая всё внутри, кофе и нежный молочный шоколад. И опять окно…
-Шеф, к Вам Никанор Ипполитович. Примите?
Мда…Странный этот Никанор. Странный, начиная уже с имени. А дальше по нарастающей: отчество, фамилия (Зингер), прозвище (Купорос)…
-Пусть заходит, - я, наконец, полностью пришёл в себя и приготовился работать…
-Здравствуйте, Никанор Ипполитович! Проходите, садитесь.
-Здравствуйте! Спасибо!
-Слушаю Вас внимательно, Никанор Ипполитович.
-У нас проблемы шеф.
-Ну, проблемы – это хорошо. Проблемы на пустом месте не возникают. Значит, чего-то копошимся, куда-то движемся. А какова суть проблем?
-Нам не дают лицензию на «Фокус»!
-И кто не даёт, позвольте полюбопытствовать, Ипполит Никанорович?
- Никанор Ипполитович.
-Действительно. Извините. Так кто же?
- « Волшебник », - и Никанор Ипполитович сделал обеими руками зайчиков и помахал их ушками. Прям американец. Рука моя невольно потянулась к бокалу. Он был пустой. Надо бутылку принести из дому,- подумал я. Светлана мне целую в жизни не выдаст. А иногда так не хватает.
-И чего хочет этот « волшебник »? – и я тоже помахал ушками.
-«Покус»,- и опять ушки.
-Мда,- сказал я без ушек и нажал кнопку спикерфона:
-Света, принеси 2 кофе, пожалуйста.
-Мда,- повторил я,- заинтриговали, Ипполит Никанорович.
- Никанор Ипполитович. Он еще «палочку» просит.
Я невольно повторил за Купоросом зайчиков.
-Ваш кофе, шеф.
-Спасибо, Света. Ну что ж, Никанор…ммм…Ипполитович, устраивайтесь поудобнее, берите кофе и по порядку так, вдумчиво, расскажите мне про волшебника, фокуса, покуса и подругу их, палочку. И упаси Вас боже заячьи ушки показывать – это отвлекает.
-Понял, шеф. Спасибо. Простите за ушки – недавно из Америки – “плагиатствую”. Значится так…
Продолжение.